Перебеги меня. Современная проза - Александр Цыганов
– Так… – Сергей Макарович приподнялся повыше, – Нужен крепкий чай, очень сладкий… и вон там, на стойке самогон. Фляга есть?
– Есть. – кивнул я.
– Хорошо, – Макарович допил поданную воду. – Вам, ребятки, нужно будет довезти меня до села. Первый приступ у меня в лесу случился, недалеко отсюда. Очнулся – деревья, лес. Дошёл. Я дошёл… Знал, что Александр Михалыч не бросит… Второй – тут. Третий вы оттянули, но боюсь я. Сможете до села? Можно не очень быстро, главное – дойти…
Мы с Дашей одновременно кивнули.
– Самогон залейте во флягу. Если что – лучше он, чем ничего. Мозги обманывает и сердце тоже. Сердечные возьмите, – мы с Дашей переглянулись, но снова кивнули, – И как-то закрепить на лошади, чтоб не упали все…Саша, дорогу знаешь?
– Знаю.
Даша дала всем крепкий сладкий чай, а мы с ней съели ещё и по кусочку вяленой лосятины.
Как мы вдвоём ни пытались, затащить Дашкиного отца на Аннушку нам не удавалось – сил не хватало, а упросить Аннушку лечь было вообще невозможно.
– Ладно, ребят… – Сергей Макарыч, которого мы прислонили к забору, приподнялся. – Тащите лошадь сюда, в упор, боком к забору. Я встану, и сяду. Сань, морду держи ей.
– Дааш, – позвал я, – морду держи…
С трясущимися слабыми руками, с моей слабой поддержкой, Сергей Макарыч водрузился-таки на кобылу. Со всех сторон мы обвязали его малыми постромками, чтобы не съехал. Позади села Даша – придерживать, а я, взяв в руки уздечку, побежал рядом. У моих ног и чуть впереди неслись, указывая дорогу, Полкан и Жучка.
Мы бежали часа два – три, пока впереди не показались огни посёления. Полкан рванул вперёд и скрылся.
У ФАПа на крыльце сидел пожилой фельдшер и курил. Перед ним сидел скулящий Полкан.
– Так вот мы кого ждём…А то всё лает и лает… – фельдшер вызвал людей из пункта, вышли двое, стали снимать Сергей Макарыча с лошади.
– Что? – спросил он меня
– Дошли. – ответил я.
– Хорошо. – Сергей Макарыч вздохнул и закрыл глаза.
– Сердце? – фельдшер подошёл к нам, гладя одной рукой холку Полкана.
– Да. – хором ответили мы с Дашей.
– Ясно… – фельдшер задумчиво продолжал теребить собаку, – На утро вызову врача и вертолёт. А собачку вы всё же с собой заберите…
Домой я шёл пешком, не смотря на то, что зверски устал. На Аннушке, тоже уставшей, полулёжа рыдала Даша, но я понимал, что ей нужно дать время выплакаться. Рядом семенили Жучка и Полкан, изредка облизывая друг другу морды – мне казалось, что они делают это потому, что оба тоже плачут.
Едва мы зашли на двор, из дома вышел дед. Ни о чем не спрашивая, он дождался, когда я сниму с лошади Дашу, и повёл кобылу в стойло.
Я отнёс Дашу в её комнату, уложил в кровать и накрыл пледиком. А что я ещё мог сделать?
***
На утро дед умчался на Аннушке в село, в ФАП. Думаю, и не он один. Всё утро над заповедником взлетали зелёные ракеты, что значит "Я иду". Даша спала до обеда.
Нам с бабулей пришлось удерживать её от того, чтобы она не побежала в село. Силком бабушке удалось её накормить. Я плёл Дашке несусветную чушь, чтобы она отвлеклась.
Однако, в обед приехал на УАЗике дядя Миша. Скорректировав все наши мифы, он сказал, что вертолёт будет через 2 часа, а у отца Даши – острая сердечная недостаточность, и что лечить его будут в Самаре, в клинике. Мы с Дашей быстро запрыгнули в машину, и дядя Миша повёз нас в село.
Человек десять стояли и сидели у фельдшерского пункта. Все лесники. Все встали, едва мы вышли из машины. Почти всех я знал по именам, визуально – всех.
– Спасибо вам, – сказал дядя Семён – самый старший их всех, – Спасли Сережку…
– Иди сюда, – позвала Дашу тётя Мира – старший научный сотрудник, – Чего ты плачешь? Твой отец дошёл, он совершил подвиг, как и ты. Не плачь…
– Сашка, ты как? – Дима Мелех – самый молодой из лесников обнял меня за плечи, – Тяжко было?
– Нормально. Дашку вот жалко, – говорю это уже шёпотом, – Как ей легче сделать?
Димка прижимает меня к себе ещё крепче и шепчет в ухо:
– Рядом к ней будьте все. И особенно ты.
Ха! Смешной. Будто во мне что-то особенного есть. Вовремя успеть не могу…
Вдалеке слышится урчание вертолёта, из пункта выкатывают носилки с дядей Серёжей, Даша вырывается и бежит к нему:
– Папа, Папка!!!
– Нормально, все хорошо, мой зайчик, – утешает он её, – Где Сашка?
– Тут я. – подхожу к носилкам.
Дядя Серёжа долго и напористо – словно бурит скважину – глядит на меня…
– Ты как твой дед… – говорит он осуждающе, неумолимо. – Не отступаешь. Потому что не умеешь, да?
Я молчу.
– Не всегда это хорошо. Ты когда-то поймешь. – он ловит мою руку и пожимает её, жестом говорит мне – иди поближе – я прислоняюсь ухом к самым его губам, – Дашу береги…, – я выпрямляюсь, гляжу ему прямо в глаза:
– Да.
Дашка проводила отца до самого вертолета. Все стали расходиться. Рядом со мной сидит Полкан, который с нами приехал с кордона.
– Довезти? – кричит с УАЗика дядя Миша.
– Не, мы пешком. – твёрдо отвечаю я, а Полкан жёстко бьёт лапой о землю.
– Как знаете, мужики! – дядя Миша заводит мотор и уезжает.
– Домой, Полкан, – командую я, и мы вместе идём на кордон.
***
Сенокос – это жесть. Мало того, что сено нужно скосить и подсушить, его ещё нужно и доставить… Столько мороки.
Тем не менее, нам с дедом удалось до дождей доставить целых три закладки под навес. Чтобы пережить зиму, нужно было бы ещё две, но пошли дожди, и мы ждали солнечных дней.
А пока было облачно и не солнечно, дед решил научить нас плести корзины из ивового прута – лозняка. Вряд ли мы в этой науке сильно нуждались, но глядя на красные, заплаканные Дашкины глаза, я понимал: да, нужно!
В хозяйстве деда ивовые плетения нужны были только двух видов: для ягод или для овощей (кроме моркови). Для ягод он плёл сам, из расколотой щепы, считал это тонкой работой. А для овощей – пфф, – показал нам сам, как несложно это делается. Когда я спросил его, а зачем мы очищали прутья, ответил: "Для яблок", – не век же им в коробках лежать…
Морды мы плели отдельно – вообще легче легкого.
Прежде всего
